Адвокат экс-главы Коми Гайзера: «Оперативники грозили повесить на нас убийство»

Вячеслав Леонтьев рассказал о том, как продвигается дело

Продолжается расследование дела в отношении экс-главы Коми Вячеслава Гайзера. В СМИ регулярно появляются подробности дела, которые говорят не в пользу бывшего главы республики. Однако его адвокат Вячеслав Леонтьев рассказал другую историю. Портал PG11.ru публикует полный текст интервью, которое провел корреспондент портала «7х7».

«Глупость с юридической точки зрения огромная»

— Несмотря на то, что «дело Гайзера» — громкое дело, о нем практически ничего неизвестно. В конце 2016 года СМИ писали, что Гайзеру и остальным фигурантам предъявлено окончательное обвинение. Что сейчас происходит с делом и в чем конкретно обвиняется Гайзер?

— Информации нет, потому что ничего нового следствие заявить не может, а сторона защиты ограничена подписками о неразглашении. На сегодняшний день есть обвинение в мошенничестве, есть обвинение в получении взятки. По мнению следствия, мошенничества два эпизода: это сделка с акциями птицефабрики «Зеленецкая» и покупка по якобы завышенной цене СЛДК (Сыктывкарского лесопильно-деревообрабатывающего комбината). Взятка у нас очень странная: сначала этот факт расценивался как мошенничество, речь идет о покупке гостиницы «Авалон», а потом этот же факт стал взяткой.

— В чем суть эпизода со взяткой?

— Почти год следствие убеждало нас в том, что якобы мошенническим путем Самойлов [Евгений Самойлов, экс-сенатор от Коми], получив займы от Республики Коми, обанкротил фирму-получателя займов и тем самым причинил республике ущерб. Этот займ, по версии следствия, был направлен Самойловым на покупку гостиницы «Авалон». Это считалось злоупотреблением доверием с целью присвоения имущества. В последующем Самойлову, видимо, за «нужные» показания оказали услугу — этот эпизод попросту «забыли». Уголовное дело в этой части было прекращено, причем с удивительной формулировкой. В постановлении о прекращении уголовного дела прямо указано: несмотря на признательные показания нескольких фигурантов, — мошенничества мы [следствие] не видим.
Далее Самойлов совершил сделку с принадлежащим ему имуществом. И вот тут фантазия следствия разыгралась. Сейчас уже утверждается, что Самойлов переоформил гостиницу на каких-то людей и эти люди были причастны к [преступному] сообществу, а в последующем Алексей Чернов [экс-заместитель главы Коми] выкупил гостиницу за 90 млн рублей. Такие формулировки сильно всех удивили. Получается, что по версии следствия Чернов купил переданную ему в том числе взятку. Глупость с юридической точки зрения огромная. К сожалению, эти доводы пока не обсуждаются в суде, мы только спорим в части применения той или иной меры пресечения.
С акциями «Зеленецкой» — это, по сути, единственное предприятие, акции которого якобы похитили, — начинается все с того, что следствие считает преступным факт приватизации. В чем нарушение — непонятно. Республика владела ГУПом и республика стала владеть акционерным обществом, никаких изменений в собственности, но следствие усматривает даже в этом подвох.
В последующем были сделки с акциями, учреждалось совместное предприятие, но, когда сотрудничество не удалось, акции были проданы, по сути, за 1 млрд 100 млн, что соответствовало оценке. Если и спорить вокруг этой сделки, то в вопросе цены акций. Следствие считает это выводом активов, несмотря на то, что за пакет акций выплачено более 1 млрд. Что это за хищение — взамен на 1 млрд 100 млн — надо спросить у следствия. По такой логике покупка человеком товара в магазине — это хищение с выплатой небольшой цены.

— Именно эту сумму следствие называет ущербом?

— Изначально в качестве ущерба заявлялось 160 млн рублей, а для прессы озвучили сумму в миллиард. Об этом многократно говорилось на судебных заседаниях. По документам с самого начала был ущерб, связанный с суммой 160 млн рублей — это сумма дивидендов, которые были выплачены двумя предприятиями своему бывшему акционеру за прошлые годы. Дело в том, что на деньги, полученные от продажи «Зеленецкой», республика приобрела два предприятия, хлебозавод и молокозавод, которые давно были в частных руках. Руководство республики не могло допустить неконтролируемый рост цен на эти стратегические товары для населения. Следствие до сих пор не хочет даже замечать эти два предприятия, как будто их нет.

— Там речь шла о кипрских компаниях.

— Акции «Зеленецкой» были приобретены иностранной компанией, она заплатила за это оговоренную сумму — больше миллиарда рублей.

— Цена была рыночной?

— На тот момент, 2010–2011 годы, была сделана оценка предприятий — этот вопрос сейчас может быть спорным, проведены соответствующие экспертизы. При рассмотрении дела по существу будет устанавливаться, была оценка обоснованной или нет. Этот вопрос оставим экспертам. Но если мы говорим о невыгодной сделке, которая причинила ущерб республике, то в этом случае круг лиц, который к этой сделке причастен, значительно уже, чем те люди, которые сейчас обвиняются по уголовному делу.
С самого начала, если прочитать обвинение, вообще непонятно, что сделал Вячеслав Михайлович Гайзер, просто по-человечески непонятно. Мы много раз просили у следствия пояснить: он подписал что-то не то? Дал указание кому-то подписать? Он не выполнил своих обязательств где-то? Допустил халатность? Следствие говорит: вы все увидите в обвинении. Но оно уже четыре или пять раз менялось. Факты там примерно одни и те же, но только их пытаются по-разному обосновать. Последнее обвинение процентов на 60 состоит из полномочий: губернатор такой-то имеет полномочия — и перечисляются все указы, Конституция республики и другие полномочия. Потом: генеральный директор такой-то компании имеет полномочия — и из устава компании перечисляются полномочия. Огромный документ, который по своей сути пустой, просто переписанные формальные документы.
Из самих действий там расписаны сделки с акциями «Зеленецкой» — кто, когда, какой договор заключал — но это никак не относится к Вячеславу Михайловичу и сделка не является хищением. На неоднократные жалобы Гайзера на то, что следствие не разъясняет суть обвинения, отвечали отказом, хотя в соответствии с законодательством обязаны разъяснить.

— Как следствие обосновывает руководство Гайзера преступным сообществом? Описывается, как он им руководил?

— Нет. Он просто якобы являлся лицом, занимающим государственную должность, и в силу авторитета мог обеспечивать принятие нужных решений.

— А есть факты, подтверждающие, что он обеспечил принятие какого-то нужного решения?

— Нет. Это дело вообще очень удивительное с юридической точки зрения. Посмотрим, что будет в суде.

— По другим фигурантам есть какие-то неопровержимые с юридической точки зрения факты?

— По другим фигурантам я не могу говорить, так как не знаю. Общаясь со следователями, я интересовался, почему сделка с акциями «Зеленецкой» считается хищением, тогда как акции были проданы. Например, есть в нашей практике «дело Васильевой», когда она продавала по заниженной цене имущество Минобороны, но речь не шла о хищениях. Если следствие займет такую позицию — что якобы продали по заниженной цене некие активы — то, как говорится, змея укусит себя за хвост. Придется отпустить многих из сегодняшних обвиняемых. Есть конкретные люди, которые совершали эти сделки. К ним точно не относятся губернатор и его заместитель.

«А почему мои часы у вас по делу показывали?»

— У экс-губернатора Сахалинской области [Александр Хорошавин — экс-губернатор Сахалинской области, арестован по обвинению в получении взяток], тоже фигуранта уголовного дела, арестовали машины и квартиры в Москве. Где богатства Гайзера?

— Я тоже хочу узнать, где. Вячеслав Михайлович также готов выяснить, где же. Того же ждут родственники Гайзера, но пока установить это не удалось. Следствие об этом молчит.

— После задержания на кадрах оперативной съемки были дорогие часы, документы на самолеты. Это в деле есть?

— Это красивая картинка. Мне Вячеслав Михайлович даже рассказал, что он в конвойном помещении Московского городского суда столкнулся с Хорошавиным и тот с улыбкой спросил: а почему мои часы у вас по делу показывали? Адвокатами Гайзера было потрачено несколько месяцев, чтобы через суд получить копии протоколов обыска лишь для опровержения этой лжи. В настоящее время мы требуем опубликовать эти протоколы, чтобы продемонстрировать общественности, что никаких коллекций дорогих часов у Вячеслава Михайловича не изымалось.

— Где часы с видеозаписи?

— Это не его часы. Не берусь говорить о стоимости, но были показаны часы не Вячеслава Михайловича.

— А наличные деньги?

— Наличных денег было изъято в размере двух-трех его официальных зарплат, что в целом нормально для любого человека. Для создания резонанса показали картинку, которая не соответствует действительности. Мы много раз в суде говорили об этой лжи. До сих пор врут, что дочка якобы живет в Англии, до сих пор врут, что Гайзер имеет недвижимость за границей. Следствие не может даже назвать страну, в которой якобы есть имущество. Защита готова принести выписки из реестров этих стран, но в ответ тишина. Мы даже пытались через частных европейских детективов поискать имущество Вячеслава Гайзера для проверки этого факта, но ничего не нашли.
Я до сих пор не понимаю, что мы увидим суде и откуда вообще сведения, что у Вячеслава Михайловича есть что-то избыточное в имущественном плане. Вячеслав Михайлович до сих пор интересуется делами республики, много читает, просит статистику — узнает, что построили, что не построили из тех проектов, которые он начинал. Реально переживает, пишет телеграммы жителям, которые ему пишут. Неоднократно поздравлял с Днем республики, Днем победы, женщин с 8 марта. На этот Новый 2017 год он отправил поздравления, но не уверен, успела ли почта дойти.

«Конечно, это ограничение права на защиту»

— Как проходят следственные действия?

— Его привозят в Следственный комитет, это рядом с СИЗО «Лефортово».

— После ареста были проблемы с доступом к Гайзеру? Есть ли они сейчас?

— Есть. Изначально были большие проблемы в доступе к подзащитным по этому делу. Когда их всех задержали, им были назначены бесплатные адвокаты, быстренько на следующий день всех арестовали. Когда, через несколько дней, было заключено соглашение [с новыми адвокатами], встал вопрос о проходе в изолятор. Учитывая УПК, адвокату требуется только ордер, но на практике это нарушается и требуют еще и разрешение от следователя. Началась долгая история с получением этого разрешения. Следователи тянули как могли.
Проблема дошла до президента нашей страны Путина Владимира Владимировича. На одном из очередных заседаний Совета по правам человека при президенте правозащитник Костанов сказал, что до сих пор есть проблема недопуска адвокатов в СИЗО. Президент жестко отреагировал, сказав, что это безобразие. Уже утром следующего дня у адвокатов были разрешения. Сейчас получается видеться раз в неделю или в две, потому что очень большие очереди в СИЗО.

— Посещений достаточно для нормальной работы защиты?

— Нет, конечно. Надо чаще общаться, согласовывать позицию. Следователь сообщает, что, например, завтра очная ставка. Необходимо это обсудить, подготовиться. Вячеслава Михайловича доставляют в Следственный комитет — и все. При этом верх цинизма — сначала зачитывают права и разъясняют: вы имеете право на свидание с защитником перед очной ставкой. Гайзер заявляет подобное ходатайство, а следователь сразу же отказывает — не можем этого предоставить и вообще с адвокатом надо было раньше обсуждать все.

— Вы считаете это препятствием со стороны следствия?

— Конечно, это ограничение права на защиту. Более того, Вячеславу Михайловичу не дают 16 месяцев свидания с детьми и супругой!

— Следствие как-то обосновывает это?

— Никак не обосновывает. Один из отказов вообще абсурдный: «Следствие считает предоставление свидания нецелесообразным, так как ранее в отношении Гайзера была избрана мера пресечения в виде содержания под стражей», — конец цитаты. То есть человеку, который содержится под стражей, было отказано в свидании потому, что он содержится под стражей. У Вячеслава Михайловича было одно свидание с мамой весной 2016 года. Недавно, когда суд рассматривал жалобу на многократные отказы в свиданиях с детьми, следователь прямо в суд принес разрешение на второе за 16 месяцев свидание с мамой.

— На последнем заседании по мере пресечения Гайзер произнес речь, в которой говорил о давлении на суд.

— Это его точка зрения, я ее поддерживаю. Если посмотреть со стороны, то можно увидеть эти публикации про коллекции часов, самолеты — это же тоже форма давления на суд. Представьте: вечер, судья дома, смотрит новости — задержали губернатора у него самолеты, часы, богатства. Утром этот судья приходит на работу, а ему дают материалы и нужно принимать решение о мере пресечения как раз по делу из вчерашних новостей. Какое судья примет решение? Он такой же человек, как остальные. Да, он юрист, он обязан оценить беспристрастно предъявленные документы, но мнение уже сформировано и судья находится под давлением общественного мнения.

«Президент жмет руку, а тут какие-то ребята из ФСБ рассказывают, что есть команда вас тут сгнобить»

— То есть суд необоснованно продлевает арест?

— На мой взгляд, самая жесткая из возможных мер пресечения избрана необоснованно. Это делается намеренно, чтобы надавить и заставить людей давать нужные показания. У нас уже есть в деле показания, которые люди дают, а потом признаются, что на них давили и они были вынуждены именно так говорить.

— Что это за люди? Кто-то из 19 фигурантов «дела Гайзера»?

— Да. Один человек не выдержал давления, покончил жизнь самоубийством [предприниматель Антон Фаерштейн найден мертвым 9 августа 2016 года в камере СИЗО]. Это же не на пустом месте происходит, люди просто так не вешаются в камерах. На Вячеслава Михайловича тоже пытались оказывать давление в начале дела.

— Как это происходило?

— Приходили оперативники и говорили: да все у нас доказано, да мы на вас еще убийство какое-нибудь повесим, у нас все схвачено, договоренности, у нас ресурс, вы же понимаете, куда попали. С другой стороны, незадолго до этого президент жмет руку, а тут какие-то ребята из ФСБ рассказывают, что есть команда вас тут сгнобить. Представляете шок человека, который никоим образом не преступник? Любой человек будет в растерянности. При этом Вячеслав Михайлович никогда не отказывался давать показания. Он просил и просит: «Поясните, в чем суть обвинения, что я сделал не так?».

— Какова позиция защиты в целом? Будете настаивать на полной невиновности?

— Позиция защиты сейчас в том, чтобы получить разъяснение обвинения. Далее он бы хотел дать показания по тем фактам, которые следствие будет считать преступными, и дальше способствовать установлению истины по делу.

— Не ожидаете, что к моменту истечения предельного срока содержания Гайзера — 18 месяцев — может появиться новый эпизод? Например, [бывший начальник Управления информации администрации главы Коми] Марущаку добавили обвинение в получении взятки.

— Я от нашего следствия ожидаю всего и не буду удивлен, если они еще что-то придумают. В обвинении Марущака меня удивляет то, что он якобы через статьи в газете надавил на кого-то. Вот вы сейчас пишете статью обвинительного характера — вы надавили на адвоката, оправдательного — надавили на следствие. С Марущаком меня очень удивляет ситуация. Мне кажется, что человек абсолютно ни за что [сидит].

«А давайте напишем, что у них есть негласные правила!»

— Есть процессуальное объяснение тому, что можно считать преступным сообществом. В деле есть факты, которые подтверждают, что Гайзер и остальные — это преступное сообщество?

— На мой взгляд — нет.

— Получается, что в один день задержали много разных злодеев, которые каждый сам по себе?

— Злодеями я бы их не назвал. Эти люди так или иначе были знакомы. По версии следствия, это сообщество. Есть такие понятия, как группа лиц и преступное сообщество. Преступное сообщество — это квалифицирующий признак, который вменяют, чтобы сразу получить особо тяжкий состав преступления и продлевать следствие до полутора лет. В обывательском понятии преступное сообщество — это такие братки 90-х. Ребята, которые не работают, которые только совершают преступления, и все. Это люди, которые установили определенную иерархию у себя внутри, подчиняются негласным правилам — понятиям. Следствие сейчас говорит: губернатор и зам — это подчиненность? Подчиненность. Четкая иерархия? Четкая иерархия. А давайте напишем, что у них есть негласные правила! И они пишут, что те установили негласные правила, не расшифровывая. Мы не понимаем, где там сообщество. С точки зрения адвоката, это очень топорно юридически сляпано.

— Вы рассчитываете на справедливое судебное разбирательство?

— Всегда надо рассчитывать. У нас все-таки есть суды квалифицированные и независимые. Судья может не пойти на поводу у оперативных служб и вынести свое независимое решение. Понятно, что так бывает редко, что есть система и у нее обвинительный уклон. Но в целом нельзя опускать руки, хотя кто-то, к сожалению, выбирает такую стратегию и оговаривает других в угоду следствию.

— Кто из фигурантов дал признательные показания?

— Я не видел показаний. То, что озвучивают в прессе как признательные показания, и то, что мы видим в документах, разнится как небо и земля. Не так давно были публикации о том, что Вячеслав Михайлович во всем признался и пошел на сделку со следствием. Эту нелепую ложь пришлось опровергать многократно.

«Пускай СМИ всем объяснят, что все-таки Вячеслав Михайлович преступник»

— В республике продолжаются аресты по уголовным делам, которые связаны с «делом Гайзера». Большая часть из них — это взятки от бывшего руководства Коми. Получается большая группа коррумпированных чиновников, которая работала при Гайзере.
Вы при этом настаиваете на невиновности губернатора. Гайзер, например, упоминается в деле бывшего мэра Сыктывкара Поздеева — он в своем кабинете давал указание выделить землю бывшему руководителю администрации главы, предпринимателю Ольшевскому.

— На мой взгляд, идет замещение качества уголовных дел количеством. Возможно, следствие рассчитывает, что если возбудят 100 уголовных дел, то это поможет хоть как-то доказать хоть что-то. Понятно же, что по основному делу никаких доказательств против Гайзера нет.
Может, и с Поздеевым такая же ситуация? Вот Поздеев, может, и сказал, но обвинения-то нет. То есть не хватает доказательств, чтобы предъявить его Гайзеру. Тогда срабатывает другой инструмент: «Давайте это расскажем СМИ, пускай СМИ всем объяснят, что все-таки Вячеслав Михайлович преступник». Все это выливается в СМИ, подхватывается — а адвокат все равно ничего не расскажет, потому что у него подписка о неразглашении.

— Это медиакампания?

— Я бы не назвал это медиакампанией. Маркин [Владимир Маркин — бывший официальный представитель Следственного комитета России], который много сделал для разогрева ажиотажа вокруг дела, — очень грамотный пиарщик и журналист. Во многом благодаря ему поднимался шум, помогающий следствию.

— То есть дела могут возбуждаться, чтобы получить показания на бывшего губернатора?

— Не могу сказать, я не видел материалов. Я из СМИ знаю об этих делах. Я читал о деле директора «Здравниц», который кредит взял не так как-то. После этого кредит вернул банку и заплатил проценты, тем самым причинил ущерб. Как надо было с точки зрения следствия поступить правильно? Кредит не возвращать?
Понятно, что следствие пытается обосновать свои недоработки количеством дел. В других моих делах следствие зачастую предъявляет документы. Если утрированно говорить, то, например, телефонные разговоры, подтверждающие умысел. А у нас даже этого нет!

— Была информация, что защита хотела бы, чтобы дело рассматривал суд присяжных. Допускаете такой вариант?

— Вячеслав Михайлович заявлял об этом, хотя юридически это пока невозможно. Обвинение, которое предъявляют, пока не относится к полномочиям суда присяжных. Мы надеемся, что в этом году пройдет реформа суда присяжных и эти полномочия вернут присяжным.

«Вячеслава Михайловича задержали рано утром, до позднего вечера просто поили чаем, он сидел в наручниках»

— Вы с Гайзером говорили про ситуацию как с человеком? Его называли губернатором-отличником, он сам говорил, что он системный человек, часть системы. Сейчас система пытается посадить его. Он рефлексирует по этому поводу?

— Он не говорит про систему, он говорит про людей, для которых работал. Указ президента [об освобождении от должности в связи с утратой доверия] воспринял спокойно, но переживает из-за того, что до сих пор не понимает, что ему вменяют.

— Одной из причин ареста называли как раз команду президента. Он допускает, что это было решение непосредственно президента?

— Вряд ли это было решением президента, это мое мнение. Вячеслава Михайловича задержали рано утром, до позднего вечера просто поили чаем, он сидел в наручниках и никаких следственных действий не проводилось. Они ждали, бегали, что-то согласовывали и только уже поздно вечером, видимо, получили «добро». Здесь, скорее, было наоборот: сначала задержали, а потом подали информацию президенту определенным образом. Президент же не будет вникать в детали уголовного дела, есть основание — расследуйте. Это не было похоже на команду президента.
Гайзер приехал в Москву, в телефонном режиме согласовал свой недельный отпуск. Кстати, были вопросы, почему такой маленький отпуск. Он ответил, что дел в республике много и он не может надолго уехать. Утром он спокойно поехал в аэропорт, к нему там подошли — надо с нами проехать. Он проехал, и только вечером ему объявили, что он задержан. Характерной деталью задержания, на мой взгляд, является то, что на нем были часы фирмы Rolex, недорогие — пару тысяч долларов, то есть тысяч 60 рублей — это подарок, когда он еще работал в банке [Комисоцбанк]. Эти часы ему вернули.
Для Вячеслава Михайловича важна поддержка жителей республики, он всегда говорит о проблемах и заботах Коми.